Наша очередная история может подключить к читательской аудитории даже военных документалистов, так как покоится на реальных воспоминаниях начальника разведки Северного флота Сутягина (впоследствии профессора географии Герценовского университета) о пленении и допросе известного летчика-аса Люфтваффе Рудольфа Мюллера.
Этот гаденыш (конечно, не сопливый шкет, но двадцати двух лет отроду) за неполных два года (с сентября 1941 г.) сумел сбить 94 наших самолета, за что и был удостоен высшей награды фашистской Германии — Рыцарского креста с дубовыми листьями.
* * *
Эта тема озвучена мной в видео, текст ниже:
Ссылка на видео: https://youtu.be/5AYjRqx56_0
* * *
Заметим, Мюллер был далеко не лучшим «птенцом Геринга» — ведь были еще Хартман, Баркхорн или Ралль, на счетах которых числятся соответственно 352, 301 и 275 сбитых советских самолетов. Но не признавать, что этот «фашистский стервятник» был большим мастером своего дела — просто глупо, как ошибочно думать, что и советские асы, в частности Покрышкин и Кожедуб (сбившие, соответственно 59 и 62 самолета), были «бледной тенью» немцев.
Ведь важно понимать, что на момент начала войны у нас на балансе оставались неконкурентные модели самолетов, которым было нелегко соперничать даже с самыми простыми немецкими бомбардировщиками.
А уж ВВС Северного флота, где куражился Мюллер, вообще были укомплектованы самолетами допотопных образцов (истребителями И -153 «Чайка», И -15 бис и И -16), которые по прямой уступали в скорости даже «Юнкерсам» — немецким бомбардировщикам. А поступавшие в первых партиях лендлиза английские истребители «Харрикейн» и американские Р- 4О С «Томагавк» всегда могли на равных вести воздушные бои с Мессершмиттами.
Молодому читателю не мешает напомнить и тот прискорбный факт, что летные кадры СССР, имевшие за плечами опыт боев в Испании, в зимней войне с Финляндией, на Халхин-Голе, были сильно прорежены репрессиями, а новое пополнение не имело не то что боевого опыта, но даже достаточного летного опыта, плохо знало технику и тактику авиации противника. И это при том, что немцы уже получили опыт применения авиации в небе Польши, Великобритании и Норвегии.
Вернёмся, однако, к действующим лицам нашей «саги» и, прежде всего, к Павлу Григорьевичу Сутягину.
Окончив перед войной краткосрочные дипломатические курсы, он был назначен в норвежское посольство Советского Союза военно-морским атташе (фактически — резидентом нашей разведки). Но после оккупации Норвегии фашистской Германией, Сутягин был арестован и оказался в фашистском гестапо. Впоследствии был обменен и, возвращаясь кружным путем (через Турцию) домой, был арестован немцами вторично, но судьба улыбнулась ему и на этот раз (его опять обменяли), после чего и произошло назначение в одну из самых горячих точек воздушно-морского противоборства с противником — на Северный флот.
Всё дело в том, что в незамерзающий порт Мурманск шёл основной поток так называемых «лендлизовских» грузов.
Эти жизненно важные союзные конвои нужно было оборонять от немецкого флота и бомбардировщиков с торпедоносцами, доводить до Мурманска и быстро разгружать — ведь немцы нещадно бомбили и портовые сооружения.
«Оборонительная» тактика с «привязкой» к месту, конечно же, сковывала действия нашей истребительной авиации, в то время как летчики Люфтваффе чувствовали себя свободными «охотниками», при этом вражеские бомбардировщики выполняли свою работу обычно в сопровождении истребителей.
Точно известно: 19 апреля 1943 г. Мюллер вылетел в первый и последний раз на новом «Мессершмитте» на боевое задание, которое заключалось в прикрытии группы истребителей и бомбардировщиков, отправленных на бомбардировку аэродрома Ваенга. В завязавшемся воздушном сражении аса подбил младший лейтенант Н. Бокий.
Мы не случайно использовали глагол «подбил», так как мерзавец Мюллер (он же виртуоз) всё-таки сумел посадить машину на снег в 8 км восточнее озера Мальярви и попытался на лыжах уйти к своим. (Кстати, вы только представьте себе, что находилось в спинном кармане его парашюта: маскировочный халат, тёплые носки, шоколад, спички и сигареты, а в вещевом мешке — мясные консервы, шоколад, кекс, сигареты, перевязочный пакет. Но и это ещё не всё: в полет полагались также складные лыжи и палки, ракетница с запасом ракет и пистолет).
Поэтому не удивительно, что когда командир полка капитан П. Сбигнев с техником Соболевским на биплане-самолете По-2 (командование Люфтваффе прозвало этот самолет «русс-фанер») подлетел к месту посадки Мессершмитта, то его кабина оказалась пустой, хотя в ней был обнаружен парашют с табличкой, на которой готическим шрифтом красовалось имя немца — «Мюллер».
Но главный «вещдок» в виде глубокого следа лыжни находился рядом с самолетом. Что оставалось делать Сбигневу с техником, ведь «русс-фанере» лыж (как, впрочем, и многого другого) не полагалось?
К счастью, на нём была рация, благодаря которой он связался с командным пунктом и смог организовать погоню за шустрым асом, подключив к поискам разведчиков с собакой. О «шустрости» немца говорил хотя бы тот факт, что за ночь немец преодолел более 90 км, прежде чем его настигла погоня. По имеющимся сведениям, завидя советских бойцов, Мюллер благоразумно бросил оружие и принял знакомую позу «хенде-хох» (руки вверх).
По законам военного времени столь знаменитый вражеский летчик непременно должен был пройти через «жернова» контрразведчиков. Однако все их усилия, предпринятые не без традиционных физических приемов, не увенчались должным успехом — клиент при ответах на некоторые вопросы хранил «нордическое» молчание.
Тогда контрразведчики решили передать его армейской разведке — Павлу Григорьевичу, вдруг тому «повезёт».
Эта акция носила скорее ритуальный характер, поскольку контрразведка (как и Москва, благодаря доносам тех же контрразведчиков!) была хорошо осведомлена о недопустимой мягкотелости Сутягина к пленным гитлеровцам. Такой «имидж», с учётом собственных пребываний в плену, Сутягину ничего хорошего не сулил.
Побывав в руках советских контрразведчиков, немецкий ас, мягко говоря, выглядел не очень презентабельно — выдавала сильно «помятая» физиономия. Сутягину, по его словам, подобные методы допроса военнопленных не доставляли удовольствия, и он прибегнул к военной хитрости. Он лично разыскал на одном из эсминцев настоящего цыгана, служившего мотористом.
Это была чрезвычайно колоритная личность. Двухметровому акселерату, с бородой чуть ли не до пояса и с серьгой в ухе, по задумке Павла Григорьевича, срочно сшили красную рубаху на выпуск, чтобы придать ему вид законченного киношного палача.
Но и это ещё не всё.
Подчиненные Сутягина притащили кресло наблюдателя со сбитого Фоккера (этот самолет-разведчик называли у нас «рамой»). Кресло представляло собой фундаментальную конструкцию — широкие подлокотники, высокий подголовник, бронеспинка. При небольшом напряжении фантазии его вполне можно было принять за электрический стул, с учетом того, что к подлокотникам и подголовнику кресла были присоединены толстые электрические кабели, которые уходили в соседнюю комнату.
Кресло установили в центре «пыточной» комнаты, а в дверях, скрестив на груди руки, стоял наряженный в красную рубаху цыган. При этом он занимал столько места, что Мюллеру пришлось бы протискиваться мимо него боком — иначе говоря, не заметить асу «ряженого палача» было невозможно.
И вот, привели Мюллера, усадили в кресло Фоккера, напротив «палача», делавшего при этом, по требованию Павла Григорьевича, зверское лицо.
Разглядев электрические кабели, «нордический» клиент заметно побледнел и обмяк. А когда Сутягин рявкнул по-немецки: «Noch niemand lebend aus diesem Раит, nicht Antworten auf meine Fragen» («Еще никто не выходил живым из этой комнаты, не ответив на мои вопросы»), Мюллер «поплыл», что и требовалось доказать.
(Кстати, рявкнуть Сутягин мог не хуже английского короля Ричарда Львиное Сердце (XII в.), от крика которого, как известно, приседали кони. Таким голосом, утверждает мой коллега Доброскок Владимир Алексеевич, можно командовать эсминцем с просвистанного всеми ветрами мостика в любой шторм. Зная об этом даре Павла Григорьевича, университетское руководство всегда просило его открывать традиционную церемонию «первого звонка», которая проводится для первокурсников 1 сентября у главного корпуса. И Павел Григорьевич, под открытым небом, без микрофона всегда вещал так, что его можно было хорошо слышать даже у факультета географии, от которого его отделяло не столько 150 метров, сколько два капитальных здания. Это было поразительно!).
После «рыка» «Ричарда Львиное Сердце», при виде строившего гримасы «палача» в красной рубахе и ужасного «электрического стула», Мюллер, наконец, «развязал язык» и дал исчерпывающие ответы на вопросы Павла Григорьевича.
Пленник не только подробно рассказал о подготовке немецких молодых лётчиков в учебных подразделениях и частях, о летчиках своего отряда, дав при этом каждому из них краткую характеристику. Главное, что удалось Сутягину, это «вытянуть» из Мюллера сведения о тактике, применяемой их летчиками в Заполярье, об организации ПВО аэродромов, о новом немецком истребителе Мессершмитт-109С-2. Немецкий ас указал на некоторые ошибки, допускаемые советскими летчиками в воздушных боях и на схемах, нарисованных им самим, показал, как избежать их.
Сутягин довольно быстро стал известен немцам и даже получил от них прозвище — «чёрный Ганс» («чёрный» — это от цвета его военно-морской формы, а Ганс — эквивалент русского Ивана).
Параллельно были дезавуированы и все доносы на Павла Григорьевича, как слишком либерального и мягкотелого разведчика. Более того, его авторитет заметно возрос, особенно с учетом создания им в Норвегии, с помощью завербованного им Тура Хейердала, разветвленной сети разведчиков, которые, в частности, пристально наблюдали за «немецкими» портами и аэродромами. (Дружбу со знаменитым путешественником Павел Григорьевич сохранил на всю жизнь).
Что же касается пленника Мюллера, то он, по некоторым источникам, был отправлен в лагерь для военнопленных, где в 1944 г. бесславно окончил свой жизненный путь, якобы, при попытке к бегству.
(«Якобы» потому, что паулюсы, гессы и прочие гитлеровские фигуранты военных преступлений, получившие те или иные тюремные «сроки», лично не убивали советских людей. Ясно, что Мюллер был преступником иного сорта).
Это были отрывки из книги — «Профессорятник»: из жизни ленинградских географов.
Автор Юрий Гладкий.
ИСТОЧНИК
* * *
На этом всё, всего хорошего, читайте книги — с ними интересней жить!
Юрий Шатохин, канал Веб Рассказ, Новосибирск.
До свидания.
Комментарии закрыты.